Леонид Агутин – не просто имя в шоу-бизнесе. Агутин – это своеобразный знак качества, бренд высшей категории. Музыкант мирового уровня, истинный джентльмен сцены – абсолютный стиль во всем. Когда-то он взлетел на вершины хип-парадов с зажигательной композицией в стиле латино, слова которой и сегодня помнит каждый, кто хоть раз слышал его «Босоногого мальчика». Невероятно, но в этом году «мальчик» отпраздновал свой 50-летний юбилей! И впервые за 20 лет дал большой концерт в «Олимпийском», который, как и каждое его выступление, прошел с неизменным аншлагом. Пропустить такое событие мы просто не имели права. Поэтому сегодня Леонид Агутин – специальный гость журнала «Авторадио».

Авторадио: Леонид, месяц назад в «Олимпийском» состоялся Ваш юбилейный концерт. Интернет переполнен восторженными отзывами. А Вы довольны результатом?

Леонид Агутин: Признаюсь честно, первое время я никак не мог осознать всего масштаба содеянного. В памяти то и дело всплывали одни ошибки – мои ли, технические ли… Настроение было не очень. А потом я немного пришел в себя, не буду скрывать – прочел отзывы в сети, посмотрел видео и понял, что сгущаю краски. Все действительно получилось. Результатом я доволен. Масштабно и при этом очень душевно, атмосферно. Последний раз такой аншлаг в «Олимпийском» был у нас 23 года назад. Сейчас рискнули и повторили. Круто же!

Очень! А почему ноябрь? Все знают, что день рождения у Вас в июле.

Я могу себе представлять это как угодно, но организаторы концертов люди прагматичные, что правильно. Проводить такие мероприятия летом – утопия. А ноябрь – это прекрасное время для сбора зала. И потом, в марте у меня уже был большой концерт в Крокусе, поэтому для юбилейного шоу должно было пройти время. Нельзя же так часто… (смеется)

Какой самый необычный подарок получили на свой юбилей?

Самый необычный подарок мне подарила жена.

Ту самую Мазерати?

Именно. Необычен он тем, что таких дорогих подарков я никогда в жизни не получал. Так что в следующем году отвечу супруге еще более дорогим и неожиданным подарком.

Ваша мама к Вашему юбилею издала о Вас книгу. Это тоже стало неожиданным подарком?

А вот об этом сюрпризе я как раз знал. Мама серьезно готовилась. Она много говорила со мной. Ей хотелось отразить картину максимально объективно, хотелось, чтобы в книге был представлен и мой личный взгляд на события, произошедшие много лет назад. Если честно, это уже не первая мамина книга обо мне. Первая вышла, кажется, лет 20 назад. И некоторые отрывки из нее вошли в новое издание.

Леонид, Вы начинали как рок-музыкант, но уже много лет работаете в жанре популярной музыки. Как и почему произошел этот переход от рок-н-рола к эстраде?

Действительно, в юности у меня была группа – «Кредо». Точнее не у меня – нас было четверо, и мы были абсолютно равноправными участниками: Антон, Стас, Дима и я. Антона Логинова – нашего гитариста – в этом году не стало. До сих пор не могу поверить в это… А тогда, в 80-х, мы с ним считали себя Полом Маккартни и Джоном Ленноном. Мы играли рок, но довольно легкий. Такой юношеский поп-рок.

Большая часть наших репетиций проходила в Доме культуры комсомольца и школьника на Большой Полянке, где помимо «Кредо» была еще одна молодежная рок-группа. Вот те ребята играли рок тяжелый. Расхождение во взглядах на рок-н-ролл постоянно приводило «истинных» рокеров к стычкам с нами. Дрались мы довольно часто. Думаю, они нас не любили еще и потому, что на наши выступления приходило гораздо больше зрителей. Но сколько себя помню, мы всегда пели песни. Куплет, припев, проигрыш – классическая конструкция. В них никогда не было социального протеста, может, только протест музыкальный, такой антиэстрадный. Но обязательно мелодия и красивая гармония. В результате позже, в сольном творчестве, эта тенденция и привела меня к популярной музыке. Очень надеюсь, что к хорошей… (смеется)

А совместная песня с Сергеем Шнуровым – это что за история? Как вообще родился столь удивительный тандем: джентльмен российской эстрады Леонид Агутин и Шнур?

Коллектив Сергея по составу инструментов максимально приближен к моему, поэтому изначально меня привлекла идея поработать с человеком, который серьезно относится к звуку. Ну и, конечно, свою роль сыграло любопытство. Мне всегда было интересно, как умный человек может зарабатывать на глупостях. Я пригласил Сергея выступить на своем концерте. Он согласился и предложил для этого записать новую песню.

И родилась песня «Какая-то фигня»?

Да, но не сразу. Сначала Сергей предложил свой вариант, но текст был за гранью, и я честно признался, что никогда не смогу исполнить это со сцены. Я сказал: «Серёг, ты без меня это петь сможешь, а я без тебя нет». Он ответил: «Резонно». После чего я предложил свою тему. Ему все очень понравилось, мы решили записать трек, и тут начались сложности... Записать долго не получалось, потом записали, но не могли решить, снимать клип или нет, – в итоге так и не решили. Все сошлось, когда поступило предложение взять песню в качестве саунд-трека к фильму «Вечная жизнь Александра Христофорова». Картинка идеально легла на текст, поэтому можно сказать, что фильм спас нас, а наша песня спасла фильм. И после всего этого Сергей взял и просто не пришел на мой концерт… Не позвонил, не написал, никому ничего не сказал – просто не приехал.

Но потом хотя бы извинился?

Нет. Я, честно говоря, до сих пор в шоке. Для меня это было одним из самых больших разочарований.

А Вам вообще часто приходилось разочаровываться?

Да, бывало. Как и всем. Мы люди так странно устроены, что порой по кругу друг друга подводим. Кто-то разочаровывается во мне, в ком-то я… Но есть какие-то вещи, которые выходят за рамки разочарования.

Леонид, Ваши коллеги, все без исключения, называют Вас абсолютным профессионалом. Что для Вас самого значит – быть абсолютным профессионалом?

Как говорится, где та грань между профессиональным человеком и человеком, у которого уже не горят глаза? У меня глаза горят, возможно, я еще не до конца профессионал? (смеется) Но я точно знаю, что у меня достаточно знаний, умений, навыков, понимания и любви к своей профессии, чтобы считать себя профессионалом. Может быть так?

Давайте перенесемся в прошлое: 1992 год Ялта, «Босоногий мальчик»… Сложно ли было талантливому юноше пробиться на эстраду в то время?

В любое время сложно. В нашей профессии легко не бывает никогда. Мне очень повезло в том смысле, что я оказался в нужное время в нужном месте. Вокруг уже витал воздух свободы… И тут я со своим «Босоногим мальчиком». Наверно, в тот момент именно такой мальчик был нужен. Самое интересное, что до Ялты я всегда считал, что родился не в свое время, что мое место где-нибудь в веке XVII… Был неправ, каюсь.

Вы моментально стали популярным. Звездной болезни не случилось?

Случилось, конечно. Не без этого. Когда ты молодой стеснительный парень, преодолев свою стеснительность, вышел на сцену просто потому, что хотел, чтобы твои песни пели как можно больше людей, видишь перед собой тысячные залы и слышишь: «Лёня, я люблю тебя!», – крышу сносит моментально. Тебе начинает казаться, что ты какой-то особенный. Что все, что было до тебя – реакционное искусство, а ты – прогрессивное, и это навсегда. Слава Богу, мне хватило ума достаточно быстро взять себя в руки. Возможно, помогло еще то, что мой отец работал с артистами в разных известных коллективах, я с детства бывал за кулисами и видел множество историй взлетов и падений. Да, первый год моих стадионов, конечно, вскружил мне голову, но довольно быстро она встала на место. Я спустился с небес на землю и начал просто работать.

А что для Вас сложнее: написать новую песню или раскрутить ее?

Раскрутить сложнее. Точнее, сложно написать такую песню, которая могла бы быстро раскрутиться. В шоу-бизнесе есть определённые законы… Один, например, я до сих пор никак не могу понять: почему людей, которые по-прежнему любят добрые, хорошие, мелодичные песни больше, а медиа вовсю крутит что-то альтернативно-новомодное, хотя аудитория потребителей этого контента гораздо меньше. Парадокс!

Молодежь диктует моду.

Да, именно. И когда ты совсем не соответствуешь общепринятым представлениям об этой моде, то получается, что быстро раскрутить невозможно даже потенциальный хит. Потому что ты неформат. «Слишком красиво, слишком хорошо, но неформат, – нам бы что-нибудь попроще…». Мне, например, так говорят многие.

Что же делать, если даже Леониду Агутину говорят, что он неформат?

Работать. Писать песни, записывать альбомы. Суетиться и кому-то что-то доказывать – это как-то мелко. Я убежден, что у каждой песни своя жизнь, своя история. Любая песня обязательно придет к своему слушателю в свое время. Простой пример, когда-то, в далеком 97-м, я написал песню «На сиреневой луне». Всегда любил ее и до сих пор люблю. Но тогда в 1997 году она, что называется, не зашла. Не стала хитом. В начале 2000-х я сделал медленную версию, и песня по-прежнему где-то существовала. Ее не крутили ни на радио, ни на телевидении, на нее не было клипа…Я пел ее только на своих концертах.

А последние несколько лет, где бы я ее не исполнял, подпевает весь зал. Как? Откуда? Удивительная вещь: песни сами пробивают себе дорогу. Всему свое время, что ли…

Леонид, признайтесь, «Авторадио» в плане продвижения – Ваш хороший партнер, или мы, порой, тоже проявляем упрямство и недальновидность и не можем разглядеть потенциальный хит в Вашей новой песне?

«Авторадио» для меня всегда было благодатной площадкой. Но и я форматный артист для «Авторадио». Ваша аудитория – это как раз те самые люди, которые любят добрые и мелодичные песни. Но «Авторадио», к счастью, не может себе позволить крутить одного Агутина или настойчиво раскручивать совсем новые песни. А вот артист Леонид Агутин может получить удовольствие от того, что его песни звучат на «Авторадио». С «Авторадио» мы дружим и плодотворно сотрудничаем уже много лет. Я искренне рад, что есть такие радиостанции, которые не гонятся за модой, а просто наполняют эфир хорошей музыкой.

Какой из своих альбомов Вы любите больше всего?

Вот это трудно сказать. Но если спрашивать не меня, а любого человека, то в ответ гарантированно прозвучит – «Босоногий мальчик». Почему так? Ведь у меня после него было еще 13 альбомов, и все они, на мой личный взгляд, получились куда глубже, серьезнее. А потом понял, в чем дело. У любого внезапно взлетевшего артиста, самым лучшим будет тот альбом, с которым он «выстрелил». Я не хочу сказать, что «Босоногий мальчик» – плох. Нет! Я им горжусь и до сих пор считаю, что альбом шикарный. Но для меня нынешнего это, говоря мальчишеским языком, «простотня». Хотя, может именно поэтому он и стал хитом…

А «Cosmopolitan Life» с Эл Ди Меолой? Вы же за него чуть не получили Grammy.

Скажем так, у меня была мечта получить за этот альбом Grammy, но не сложилось.

Расстроились?

Да, но не сильно. Дело в то, что 2005 год, когда вышел этот альбом, стал настоящей катастрофой для музыкального рынка. Фактически рынок был убит Напстером напрочь.  Звукозаписывающие компании находились в полной растерянности. И на фоне всего этого ужаса нам удалось продать 100 тысяч пластинок «Cosmopolitan Life» в Европе. Мне все говорили, что это безумный успех. Но я был подавлен. Мы готовили эту пластинку три года, и никто из нас не мог предвидеть, что все так сложится.

В то время мне поступило предложение от сети Старбакс продавать альбом только в Старбакс-кафе, но я включил неоправданный юношеский максимализм и с возмущением отказался. Я мечтал, чтобы мои пластинки продавались в магазинах «Virgin». Ди Меола мне тогда сказал, что я крут, потому что он бы не отказался. Сейчас я понимаю, что зря. В той ситуации сеть Старбакс была лучшей площадкой, с гораздо большим охватом, чем музыкальные магазины. И аудитория верная.

Но был и еще один нюанс – я попал между жанрами. Пластинка получилась и не джазовая, и не попсовая, а где-то посередине. Для себя я называл это направление поп-фьюжн. Надеялся внедрить этот жанр. Но чтобы человеку не из Америки внедрить в Америке что-то новое, одного желания недостаточно. Как говорится, век живи – век учись.

И все-таки для меня это был удачный альбом. В финансовом плане он окупился, а в творческом – многое мне дал. Мы проехали с ними по всей Европе. Были гостями самых известных джазовых фестивалей. И теперь большие друзья с Эл Ди Меолой.

Что-нибудь подобное повторить не планируете?

Планирую. У меня уже был совместный проект с кубинским флейтистом Орландо Вайе Марака. А сейчас на концерт в «Олимпийском» я пригласил Артуро Сандоваля. Артуро – это человек легенда. Самый именитый трубач из ныне живущих на планете.

Как мировая звезда оценила все происходящее?

Он был в восторге и от Москвы, и от музыкантов, и, буду нескромен, от моего концерта. С ним вместе мы исполнили песню «Я буду всегда с тобой». Специально была написана новая аранжировка в кубинском стиле, как дуэт двух мужчин, которые признаются в любви каждый своей женщине. Только я делал это голосом, а Артуро, исполняя соло на трубе. И вот сейчас поступило предложение записать совместный альбом. В данный момент находимся на стадии переговоров. Кстати, Артуро узнал о моем творчестве именно благодаря пластинке с Эль Ди Меолой. Здесь у нас «Cosmopolitan Life» как-то не очень известен, а вот на Западе, когда приходится с кем-то иметь дело, первым делом слышишь, что вот это тот самый парень, что играл с Ди Меолой, а еще он коуч из «The Voice».

Кстати, как Вы попали в «Голос»?

У меня есть подозрения, что меня взяли на замену… А началась вся эта история на «Авторадио». Мы что-то обсуждали с Юрием Костиным у него в кабинете, когда пришел другой Юрий – Аксюта…

И предложил Вам стать наставником в проекте?

Да. Буквально умолял: «Лёня, выручи! Мы кроме тебя никого не видим в этом кресле». А было это за две недели до начала съемок. Так не бывает. Наверняка, кто-то отказался?! Так до сих пор и не признались кто… (смеется)

Приход Вашего отца в «Голос 60+» стал для Вас сюрпризом?

Почти. Я о чем-то таком догадывался, но не думал, что батя зайдет настолько далеко. А все вокруг так заговорщически улыбались, что я волей-неволей начал что-то подозревать. Но потом все как-то улеглось, и я забыл о своих подозрениях. И вот сижу я в кресле, и вдруг слышу его голос. Ну, все, думаю, понятно…

Именно проект натолкнул Вас на мысль открыть свой продюсерский центр и музыкальную школу?

Отчасти. Продюсерский центр действительно обязан своим рождением «Голосу» и настойчивости одного моего друга. Именно он подтолкнул меня к мысли, что в моем возрасте и с моим опытом стоит начать помогать молодым талантливым музыкантам. Я подумал и пришел к выводу, что продюсерский центр – это отличная идея. Существуют вещи, которые я лично спеть не смогу, просто потому что в моем исполнении это будет звучать или глупо, или смешно. Но есть ребята, которые делают это потрясающе. Почему бы не дать им шанс? Мне действительно хочется продвигать молодую, трендовую и качественную музыку. Это как снимать фильм. Только теперь ты не актер, а режиссер.

А что касается школы, то для меня этот проект сродни благотворительному. Честно признаюсь, инициатором был не я, а Министерство культуры Москвы. Но идея меня зацепила. Захотелось сделать что-то доброе и полезное. Детская музыкальная школа как раз из этой области. Только я предложил эстрадно-джазовое направление. «Топтать» что-то, в чём я могу пригодиться…

Ваша младшая дочь тоже серьезно увлекается музыкой. Вы хотите, чтобы музыка стала ее профессией?

Честно говоря, сейчас от меня уже ничего не зависит. Лиза настроена серьезно и в этом смысле она абсолютный я. Она пишет музыку, пишет слова, сама исполняет свои песни. Она знает, что делает и зачем. Я прекрасно понимаю, что ей будет ужасно сложно, но поделать с этим уже ничего не могу. И потом, мало кому из родителейудавалось насильно заставить ребенка что-то делать или не делать. Особенно это касается выбора своей стези, профессии. Нельзя быть надсмотрщиком над своим ребенком. И я рад, что с Лизой мы хорошие друзья. Она уважает мое мнение, прислушивается ко мне, делится со мной, но решающее слово в выборе ее жизненного пути будет только за ней самой. Спорить с ней бесполезно. Характером она – в мать… (смеется)

Кстати, об Анжелике… Ваша пара многие годы считается идеальной. Как удается сохранять эту теплоту в отношениях на протяжении стольких лет?

Только благодаря этой идеальности. Просто мы банда. Спайка. Мы как единое целое. Конечно, и у нас были проблемы, отношения – это ведь живой организм. Но именно благодаря им мы поняли, что друг без друга нам в этом мире жить невозможно. С одной стороны, мы такие разные, а с другой – между нами столько общего. Странно другое, что все это случилось в шоу-бизнесе. Она такая артистка, я такой артист… И по логике жанра никакой пары не должно было возникнуть – максимум, пара совестных хитов, и все. А мы сцепились намертво. Всё – семья. И вот уже 21 год…

Ваши планы на следующие 50 лет?

Так далеко я не загадываю. Это утопично. Но сам говорю себе: «Давай, брат, держись! Как минимум тебе еще лет 10 в основной профессии, а там посмотрим». А если честно, я мечтаю, чтобы в мировом музыкальном пространстве после меня остались хотя бы 2-3 мои песни. Мне почему-то кажется, что в моем творчестве есть такие вещи, которые дают право об этом мечтать.

Журнал «Авторадио»: 2(7-8)/2018.
Текст: Инна Костюкова.
Дата публикации: декабрь 2018 г.

Читайте также:

• Не люблю интервью «в тапочках» – Time to Eat