Не люблю интервью «в тапочках» – Time to Eat

Леонид Агутин: Не люблю интервью «в тапочках»

 

Леонид Агутин — о музыкальной журналистике, миллионных просмотрах и главном кайфе в жизни.

 

Time to Eat: Леонид, почему вы так редко даёте интервью? Не любите журналистов?

Агутин: Как правило, журналисты считают поп-музыку очень легкомысленным жанром, и поэтому серьёзные профессионалы, вдумчивые, умные, талантливые люди, которых и так немного, о ней почти никогда не пишут. Звёзд в этой сфере можно пересчитать буквально по пальцам: Гаспарян, Кушанашвили, Барабанов. А в основном в теме заняты совсем молодые девчонки и парни, нередко вообще без образования, которых по сути совершенно не интересует, как играют музыканты, как сделаны аранжировки, какой музыкальный жанр используется. «Вышла Анжелика Варум в красивом платье, а на пятой песне она платье сменила и вышла в другом, а Леонид спел “Босоногого мальчика”», хотя этого даже и не было, она просто не досидела до конца — вот максимум, который им интересен. Таким журналистам хочется писать про скандалы, интриги, расследования, и они совершенно ничего не знают о моём творчестве. Что любопытно, большинство читателей уверены, что и самим музыкантам нужны скандалы. Но я человек не из этой области. Я из мира профессиональной музыки, и такое общение мне совершенно неинтересно.

Я прекрасно понимаю, что имиджевые издания очень держатся за свои рейтинги и делают то, что хочет видеть их аудитория. Например, журнал выпускает интервью с артистами только у них дома, «в тапочках», потому что людям интересно посмотреть, какой там ремонт, какая софа, какая жена. И они говорят: «Давайте дашь на дашь. Мы вас, Леонид, спросим о том, как вы умудрились в Америке записать пластинку с Алом Ди Меолой и неделю продержаться в десятке лучших джазовых альбомов, а вы опять расскажете, как познакомились с Анжеликой Варум, откуда у вас латиноамериканский мотив и так далее». И это повторяется постоянно…

 

То есть вам просто неинтересно с журналистами.

Дело не в этом. Просто в целом о поп-музыке принято говорить как бы с иронией, как о ерунде. Но в реальности это сложное дело. В поп-сфере работают очень профессиональные музыканты, может быть, самые профессиональные из всех эстрадных направлений. Для того чтобы выжить в этом жанре, нужно создавать массовые хиты, народные песни, по возможности не переступая через свои принципы. Когда такое удаётся, это высокий класс. Но сделать это очень сложно. Тут требуется много чего, не только дарование, но и владение профессией и разные другие составляющие.

Я занимался режиссурой, заканчивал режиссёрский факультет, учился в джазовом училище, но лучшее, что у меня получается, то, что нравится всем, — это сочинение музыки и песен. Это моё, я могу привлечь туда разные пласты музыкальной культуры, разные жанры, лады, делать песни с приличной литературой, в приличной гармонии — чтобы образованным людям не было стыдно их включать и слушать. Есть довольно много таких же музыкантов, я их знаю, дружу с ними, люблю их. И мы составляем некий конгломерат под названием «взрослая профессиональная музыка» в жанре «поп». Эту музыку слушает множество людей. Оставаться в ней и быть узконаправленным, кичиться своей эксклюзивностью — это смерти подобно.

 

Как вы решили открыть свой продюсерский центр?

Началось всё с того, что я был в «Голосе», и знакомым бизнесменам понравилось моё амплуа наставника и учителя. Они предложили создать что-то подобное. Эта катавасия длилась очень долго. Моей подопечной была, например, Наргиз Закирова — сейчас она уже настоящая звезда, Алёна Тойминцева, Антон Беляев, Элина Чага, Настя Спиридонова. Это артисты, которыми я хотел заниматься, помогать им. Но Антон Беляев сам уже был серьёзным, взрослым парнем, продюсером. Наргиз пошла в продюсерский центр Макса Фадеева и в творческом плане сделала совершенно правильно. Алёна Тойминцева взяла курс на джаз, решила выбрать альтернативную музыку. И осталась у меня только Элина Чага, с которой мы сделали пластинку и до сих пор сотрудничаем. Вот и весь мой продюсерский центр был.

Те люди, которые меня хотели поддержать, говорили, что пока я не открою своё здание, не сделаю студию, репетиционную комнату, ничего не начнётся. И вот в прошлом году мы с Андреем Сергеевым, музыкальным продюсером программы «Голос», взялись, поднавалились, и этот центр обрёл свои стены. Действительно, сразу всё закрутилось: и финансовая поддержка появилась, и люди нашлись. В нашем полку уже два хороших кавер-коллектива, которые мы сейчас шлифуем. Слава Задорожный, которого мы назвали Слава Фокс, — очень интересный, креативный и необычный парень. Ещё есть Ревшат, замечательный парень из Узбекистана, совершенно готовый певец, который делает классные аранжировки в лучших традициях ранних «А-Студио». Также мы собираем бит-группу, где все участники играли бы на музыкальных инструментах, двигались. Так что уже работаем. Мне очень интересно всё это.

Вообще самые успешные продюсеры знамениты тем, что сделали один-два проекта, которые возвели их в ранг великих. Но при этом на деле у них было ещё с десяток имён, которые не выстрелили и остались балластом. Так же, как и у любого артиста, из ста твоих песен десять становятся хитами, а девяносто не становятся, но ты всё равно уже хитмейкер.

 

Вы себя сейчас уже ощущаете продюсером?

Да, причём уже давно. Пока у меня нет таких примеров, чтобы я с нуля из человека сделал звезду. Но у меня есть сто историй, когда я взялся за какую-то песню и сделал её гордостью чьего-то репертуара, создал дуэт и сделал его популярным или довёл человека до финала вопреки всему, как было в «Голосе». Мои подопечные — уже все самостоятельные артисты, они работают, они популярны. У меня вообще большой опыт реализации музыкальных проектов. Я озвучил пятнадцать фильмов, пишу песни для кино, и ещё не было ни одного случая, чтобы мне сказали: «Не подошло. Вы не поняли, не попали». Я просто отдаю материал, и мне говорят: «Спасибо огромное, мы вам жутко благодарны». Ни разу не приходилось ничего переделывать. И таких примеров у меня огромное количество. Поэтому я умею работать и знаю, как что делать. Например, как овладеть профессией, как стать артистом, знаю очень многие вещи, которые будут необходимы человеку, когда он станет звездой, чтобы дальше он не позорился и работал профессионально. И в моём продюсерском центре будут работать только такие профессиональные люди. Это моя принципиальная позиция.

Тем не менее момент случая и удачи тоже никто ещё не отменял. Ведь просто стать знаменитым — это сейчас не так сложно. Например, модно читать рэп. И если ты более-менее талантлив в этом, то начитаешь пару строк — и у тебя уже будет работа. А если делать это два-три года, будешь собирать уже дворцы спорта. Причём читать желательно матом, потому что иначе ты будешь не в тренде. (Улыбается.)

 

Не любите мат в песнях?

Если честно, к мату плохо отношусь. Но очень уважаю Серёжу Шнурова, с которым мы приятельствуем и даже готовим совместную песню. Правда, в ней нет мата как такового, есть пара полуприличных, но вполне литературных слов. Но Сергей ведь стал популярен не потому, что он матерится. Он умный, образованный человек, литературно очень талантливый. То, что он делает, — это здорово, очень интересно сюжетно, идейно. Для него мат — это выразительное средство, народное и честное. Он не поёт то, что думает, он созерцатель, рассказывает нам историю. Фактически это Салтыков-Щедрин. А я рассказываю про себя, про то, что беспокоит лично меня.

 

Вы, кстати, видели новый клип Филиппа Киркорова «Цвет настроения синий»?

Я его первым посмотрел. Мне Филя показал это видео на телефоне, когда мы случайно встретились. И, посмотрев, я ему сказал: «Филя, ты мой кумир». Вот если что-то только появилось в атмосфере, он сразу это чует, просто берёт и делает то, что нужно именно сейчас, а не завтра и не позавчера. Это настоящий талант.

 

А если бы вам предложили снять на вашу песню вот такое неоднозначное видео, вы бы согласились на такой эксперимент?

Это мечта, если бы кто-то предложил. Для этого нужна песня — в этом весь прикол. Например, у меня есть очень задорный, забойный, классный трек. Кому ни ставишь, все говорят, что очень круто, вот в лето бы это хорошо пошло. А я сомневаюсь. Мне кажется, это будет не смешно и не весело. Я не могу себе позволить сделать эту песню так, как сейчас делают все, потому что выйдет глупо и антимузыкально. Каждому своё. Пусть другие поступают, как им нравится, но я такую музыку делать не могу. И считаю, что снимать на приличные песни какие-то смешные видео неправильно. А стоит сделать шутку чуть тоньше, и у тебя уже не будет миллионных просмотров. Кстати, я из-за этого и пошёл на интервью к Юрию Дудю, потому что хотел посмотреть, как это — иметь сто миллионов просмотров.

 

И как?

Приятно! Было 120 тысяч лайков. Какую песню я должен написать, чтобы меня посмотрело сто миллионов человек? Таких песен не будет никогда в жизни. Я не могу делать что-то на потребу времени, это как-то неправильно.

Наша песня с Серёгой Шнуровым — это немного другое. Я отношусь к нему с уважением, у нас похожий состав инструментов, наши коллективы дружат. И мне искренне интересно с талантливым человеком раскрыть тему, которая мне давно была любопытна. Это песня про то, что за что бы ты ни взялся, получается какая-то фигня, и с этим ничего не поделать, измениться невозможно. Это и Сергею, и мне очень знакомо. В этом смысле мы очень похожи. Если песня станет хитом, я буду счастлив.

 

В этом году на фестивале «ЖАРА» у вас будет юбилейный вечер. Готовите что-то экстраординарное?

К сожалению, нет. Я предлагал провести интересный молодёжный вечер, но у меня будет просто сольный часовой концерт. Моя жена, Анжелика Варум, споёт со мной пару дуэтов, нас просили это сделать. А на следующий день будет концерт Шнура, и если мы успеем, то презентуем там свою песню. Потом будет концерт Успенской, где я тоже пою с ней дуэтом песню «Небо».

Вообще фестиваль «ЖАРА» очень быстро стал знаковым. На второй год существования он уже был крутым мероприятием. Эмин — умница, всё, чем он занимается, всегда серьёзно, и это не пропадает, не теряется на полпути.

 

Каков идеальный день Леонида Агутина?

Идеального дня, конечно, не существует. С одной стороны, идеальный день можно провести в Майами: просто пойти с утра на море, потом на теннис, потом в итальянский ресторан с женой. Это будет отличный, великолепный день, когда на душе спокойно и приятно. Но если таких дней будет много подряд, то станет тревожно, потому что я почувствую, что чего-то не сделал, что-то упускаю.

С другой стороны, идеальный день — это когда я сделал кучу дел, и все они удались. Безумно уставший пришёл домой, а там — прекрасный ужин, ровно то, что я хотел съесть. И это тоже великолепно. Поэтому главное — чтобы все идеальные дни были разными. В этом кайф жизни.

 

 

Текст: Пилягин.
Дата публикации: июль 2018 г.

Читайте также: